В Усть-Каменогорске хранится казахский народный инструмент, которому больше двухсот лет

В своё время кобыз передали в дар музею жители села Екатериновка Уланского района. Этот населённый пункт, позже переименованный в Акжартас, располагался в живописном месте у отрогов Калбинского хребта. К сожалению, сегодня его нет на карте области – село затухло и было упразднено. Зато осталась любопытная и до сих пор в чем-то загадочная история, уходящая корнями по крайней мере в начало XIX века.

Как рассказали в музее, сельчане нашли кобыз в пещере в местных горах. Говорят, инструмент принадлежал здешнему шаману, который после революции, в годы борьбы с религией, бесследно исчез. Однако краеведы «раскопали» более правдоподобные детали.

– Знаток истории Уланского райо­на Кусаин Жаманбаев вы­яснил, что кобыз хранили несколько поколений рода толегетай, передавали его по наследству, – пояснила сотрудник музея Куляш Уалиева. – Полвека им владела жительница аула Караозек Мажен Ермекбайкызы, играла на нём. Мажен-аже родилась в 1851 году, а умерла в 1931-м в возрасте 80 лет. До этого владельцем инструмента был её родственник Иманбай, а тому он достался от его отца Ермекбая.

Проследить судьбу кобыза более глубоко не удалось. Но и так понятно, что она уходит в эпоху рубежа XVIII–XIX веков. В пещеру старинного «певца» отнесли, вероятней всего, уже в 1930-е в попытке сохранить от уничтожения новой властью. Самое удивительное, что, несмотря на несколько десятилетий, проведенных под скальным сводом, инструмент ничуть не пострадал!

Как следует из сопроводительного описания, экспонат, оформленный в фонде как кобыз Ермекбая, представляет собой кылкобыз из цельной части ствола можжевельника. В древесине этой породы содержится минимум смолы, она лёгкая, прочная, удобная для обработки. Инструмент издает ясный громкий звук, который был слышен қозықаш – на расстоянии 10–12 км. Поверх­ность у него гладкая, словно отполированная самим временем. Как установили специалисты, мастер, а возможно, позже и сами музыканты, смазывали поверхность кобыза курдючным жиром – для придания большей плотности.

– По сравнению с современными инструментами этот «певец» втрое больше, – рассказала сотрудник музея. – У него почти мет­ровая длина и вес чуть ли не пять килограммов. Голосник обтянут шейной кожей верблюдицы. Лицевая поверхность обвита кованым металлом, покрыта серебром и украшена девятью листовидными подвесками-погремушками. Инструмент однозначно был изготовлен как шаманский, на это указывает и четырёхугольное зеркальце на чаше.

Как отметили в музее, само слово кобыз отражает богатство обертонов: коб – это множество, пучок, ыз – жужжащий, дребезжащий звук. Две струны изготовлены из конского волоса, в каждой по 35–40 «ниток». Волос брали от пятилетнего скакуна, причём отбирали самый прямой и гладкий. Пучки погружали в мыльно-сахарный раствор, подсушивали, с помощью ножа придавали огранку и натирали смолой сосны. Говоря современным языком – канифолили. Все эти действия служили одной цели – увеличить звучность инструмента.

К сожалению, в экспозиции отсутствует смычок – не сохранился. Но, судя по похожим инструментам того периода, он был лукообразным, или ыскыш – от слова «ысу» («тереть»). Шаман играл исключительно на нижнем регистре, чтобы из-под смычка родились густые таинственные звуки. К этому добавлялся звон подвесок, в зеркальце отражался огонь кострищ. Людям требовались зрелища – шаман сполна обеспечивал ими.

– Местность, где жили владельцы кобыза, в старину называли кочевье Баксысай, то есть ущелье целителя, – отметила Куляш Уалиева. – Эти инструменты всегда были атрибутами всевозможных обрядов. Шаман, или баксы, играл, изображал общение с духами, в решающий момент вставал, начинал все быстрее двигаться по кругу. Зрители обычно ждали чуда и легко могли впасть в гипнотическое состояние.

К слову, в ходе экспедиции в Тарбагатайский район сотрудники музея записали одну из версий легенды о том, как Коркыт-ата создал кобыз. История звучит так. Однажды во сне к юноше явился ангел и дал совет: «Коркыт, твой кобыз – голень шестилетнего верблюда. Установи вверху подставку из рога темно-рыжего козла и натяни струны из некрученого конского волоса от жеребца-пятилетки. И будешь ты обладать данным инструментом».

А немецкий путешественник-энциклопедист Пётр Симон Паллас во время пребывания на семипалатинской земле в 1772 году писал о старинном казахском инструменте: «Звук оного, когда по струнам из лошадиного волоса смычком из этого же волоса сделанного поведешь, подобен лебединому крику, как и сам инструмент вид лебедя имеет».

По сведениям, собранным областным историко-краеведческим музеем, в степях Восточного Казахстана звучали кюи Коркыта, Ыхлыса, Баубека, Козбена, Тулака.