Мухтар Ауэзов и Каныш Сатпаев

Юность

Мухтар Ауэзов и Каныш Сатпаев познакомились в 1914 году в Семипалатинской учительской семинарии, когда начали учебу в этом известном в тот период учебном заведении. Ауэзов был уроженцем тех мест, а Сатпаев приехал на учебу по совету своего брата Абикея Сатпаева, который преподавал в семинарии и стал первым директором Семипалатинского педагогического техникума.

Вместе Каныш и Мухтар проу­чились в семинарии четыре года – с 1914 по 1918-й, даже жили в одном доме. Сатпаев окончил учебу на год раньше, сдав экзамены экстерном. Мухтар Ауэзов завершил обучение в 1919 году. С той ученической поры берут начало долгие годы их дружбы и совместной работы. Им было суждено стать прославленными деятелями культуры и науки Казахстана, основоположниками ряда направлений творческой и научной деятельности.

В Семипалатинске Ауэзов и Сатпаев активно участвовали в общественной жизни учащейся молодежи, в мероприятиях городского Клуба приказчиков (позже Театр им. А. В.Луначарского). Среди них– литературно-поэтический вечер, посвященный десятилетию со дня смерти Абая Кунанбаева. Этот вечер был организован этногра­фом, педагогом, переводчиком, журналисткой Назипой Кулжановой.

На каникулах Мухтар приезжал в родные края, отдыхал в аулах потомков Абая – Какитая и Магавьи. Участвовал в народных играх и часто охотился. Сохранились воспоминания Гайсы Сармурзина: «Мухтар Омарханович до самозабвения любил охоту. Однажды зимой, прослышав об искусных охотниках, живших за Чингистау, в 90 километрах от Семипалатинска, он специально поехал посмотреть охоту с беркутом. У него от этой поездки было настолько сильное впечатление, что он несколько раз в красочной, живой форме передавал нам сцены охоты с ловчей птицей.

Очень любил Мухтар быстрых борзых собак и стремительных ястребов. В 1925 году для охоты на волков он попросил своего друга Каныша Имантаевича Сатпаева, жившего под Павлодаром, передать через Алькея Маргулана двух волкодавов по кличке Аккаска и Сарыкаска. Мухтар Омарханович много охотился в ту зиму с этими огромными псами, каждый из которых был ростом почти с годовалого жеребенка».

Академия наук

Впоследствии Мухтара Омархановича и Каныша Имантаевича объединила совместная долголетняя плодотворная работа в Академии наук.

Будучи в 1946 году в составе учредителей-основателей Академии наук Казахстана, М. О. Ауэзов стал одним из первых действительных членов Академии наук. Его удостоверение, подписанное К. И. Сатпаевым, было за номером № 1. Ауэзов плодотворно работал в составе Президиума АН, куда был избран по предложению и настоянию Сатпаева, чтобы участвовать в решении важнейших вопросов, касающихся развития всех общественных наук в республике.

Это были годы напряженного творческого труда, активной общественной и педагогической деятельности. М. О.Ауэзов выполнял большую научную работу, его академические исследования положили начало целым направлениям – в изу­чении истории литературы тюркских народов, языкознании, эстетике, философии, правоведении, в истории музыкального и пластического искусства.

Особое внимание Ауэзов уделял казахскому фольклору. Он подчеркивал огромное значение преподавания курса казахского фольклора в вузах, его изучения в научно-исследовательских институтах. М. О. Ауэзов написал несколько фундаментальных научных работ: «Казахский эпос», «Казахский эпос и дореволюционный фольклор», «Казахское народное творчество и его поэтическая среда» и другие.

Примечательно, что К. И. Сатпаев занимался изучением казахского эпоса «Ер Едыге», подготовил его к печати и издал отдельной книгой в Москве в 1927 году с авторским предисловием. Это издание стало существенным вкладом в литературоведение и изучение средневековой истории Казахстана. Каныш Имантаевич также был большим знатоком казахской истории, литературы, этнографии, музыки. Прекрасно разбирался в песенном творчестве казахов и передал 25 песен собирателю фольклора Александру Затаевичу для его сборника.

Каныш Сатпаев занимался исследованием восстания последнего казахского хана Кенесары (1837–1848). В Рукописном фонде Научно-культурного цент­ра «Дом Ауэзова» хранится письмо К. И. Сатпаева к М. О. Ауэзову, написанное арабской графикой ещё в 1925 году, где молодой учёный делится своими мыслями и сведениями о восстании Кенесары Касымова.

Мухтар Омарханович высоко ценил Каныша Имантаевича и относился к нему с огромным уважением. При случае он говорил о достоинствах руководителя казахстанской науки выдающимся деятелям культуры и искусства. Например, знаменитому режиссёру Наталье Сац, которая написала об этом в своих воспоминаниях: «Ауэзову доставляло особое удовольствие знакомить меня с современниками, которых он считал выдающимися людьми. Он рассказывал о президенте Академии наук Сатпаеве (поз­же именно его рассказы дали толчок для постановки пьесы из жизни Сатпаева)».

Мухтар Ауэзов написал большую статью о Каныше Сатпаеве «Великий учёный казахского народа», где всесторонне осветил многогранную деятельность академика. Статья была опубликована в журнале «Литература и искусство» (1949, № 5), «Вестнике Академии наук Казахской ССР» (1949, № 4). В частности, Ауэ­зов отмечает: «Одной из самых замечательных особенностей Каныша является то, что он, работая во главе Академии наук с химиками, биологами, физиками, врачами, историками и филологами, может спокойно говорить на их научном языке. И он способен дать нужные советы руководителям каждой области науки».

Годы гонений

В начале 1950-х годов против Мухтара Ауэзова в очередной раз началась мощная идеологическая кампания, направленная на дискредитацию его научных и литературных произведений.

В многочисленных печатных и устных выступлениях, статьях идеологических работников содержались призывы к пересмотру сложившихся оценок жизненного и творческого пути классика казахской литературы. Так, некоторые авторы на основе фактов биографии писателя, его статей и произведений делают вывод о том, что Ауэзов никогда не прекращал своей «контрреволюционной деятельности», был горячим приверженцем идей Алаш-Орды.

В основном докладе на V пленуме Союза писателей Казах­стана­ в 1951 году большое место было уделено мировоззренческой позиции Мухтара Ауэзова, был составлен довольно обширный реестр «фактов», свидетельствующих о «нацио­налистических устремлениях» писателя. На состоявшейся в том же году дискуссии по абае­ведению он был обвинен в воспевании феодализма в романе об Абае, рассмотрении поэтической школы Абая с буржуазно-националистических позиций.

Литературоведческие изыскания, ориентированные на целостный анализ произведений Ауэзова, также подвергаются серьёзной критике в партийной печати. Так, 30 января 1953 года в «Правде» опубликована статья П. Кузнецова «Величание вместо критики», в которой содержится негативный отзыв о книге Зои Кедриной «Мухтар Ауэзов». Эта статья, опубликованная в газете, выражающей мнение ЦК ВКП(б), была воспринята в Казахстане как сигнал к новым массированным атакам на Ауэ­зова. Тогда же в «Вестнике АН КазССР» № 4 печатается статья С. Нурушева «До конца искоренить буржуазно-националистические извращения в изучении творчества Абая», направленная против научно-исследовательской деятельности М. О. Ауэзова как ученого-абаеведа.

Успешная и плодотворная педагогическая деятельность Ауэзова в Казахском государственном университете прерывается в связи с начавшейся клеветнической кампанией. Был издан приказ по университету: «За систематическое допущение в своей научно-педагогической деятельности ошибок националистического характера – профессора кафедры казахской литературы Ауэзова М. О. освободить от занимаемой должности». Одновременно он отстраняется от работы с аспирантами.

21 июня 1953 года «Казах­станская­ правда» даёт редакционную статью «По поводу романа М. Ауэзова «Абай», где не отмечено ни одной положительной стороны романа, и он представлен как сплошная цепь националистических ошибок и заблуждений… Все обвинения и вытекающие из них решения были глубоко несправедливыми, без всяких оснований бросавшими тень на честное имя ученого и писателя.

Существовал ряд причин, из-за которых М. О. Ауэзову пришлось пережить немало незаслу­женных упреков и ложных обвинений. В основном это было связано с биографией писателя, его связями с Алаш-Ордой и её лидерами. Свою роль сыграла здесь и активная гражданская позиция Ауэзова, выступавшего за прекращение ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне.

И снова Семей

В 1999 году в Алматы в издательстве «Өлке» вышла книга воспоминаний Бопеша Аяпбергенова, бывшего в своё время управляющим делами и помощником первого президента и основателя Академии наук Казахстана Каныша Сатпаева.

Из неё мы узнаем, что в начале 50-х годов Каныш Сатпаев и Мухтар Ауэзов каждый по своим делам отправились в командировку в Москву. Они оказались в одном поезде, в соседних купе и всю дорогу общались. В одном из разговоров Ауэзов поднял вопрос о Семипалатинском полигоне, взволнованно говорил о колоссальном вреде от атомных взрывов и о необходимости прекращения испытаний, о последствиях которых он знал от своих земляков. Он говорил о колоссальном вреде природе, о том, как гибнет скот, а самое главное – о том, как страдает от наземных взрывов местное население. Он имел сведения о начавшихся болезнях и резком ухудшении здоровья людей, живущих в непосредственной близости от полигона.

Каныш Сатпаев с большим вниманием отнесся к словам Мухтара Омархановича, полностью поддержал его тревогу и озабоченность и предложил пойти на приём по этому воп­росу к академику Игорю Васильевичу Курчатову – директору Института атомной энергии АН СССР, научному руководителю атомного проекта. Также он решил направить специальную научную экспедицию от Академии наук Казахстана в район испытаний, чтобы изучить на месте их вредные последствия для человека.

В Москве встреча с Курчатовым состоялась. Он внимательно выслушал казахстанских учёных, отметив, что вопрос о проведении или прекращении ядерных испытаний в компетенции только двух людей – Сталина и Берии. Сам же он занимается научным руководством атомного проекта. И. В. Курчатов обещал сообщить Л. П. Берии о серьёзной озабоченности ярких представителей казахской интеллигенции сложившейся ситуацией. Увы, после того как Берия узнал о визите Сатпаева и Ауэзова к Курчатову, и начались гонения.

К. И. Сатпаеву были предъявлены обвинения в неправильном освещении историками Казах­стана­ восстания Кенесары Касымова, поддержке учёных, якобы восхваляющих «байский, феодальный эпос», а также в финансовых и хозяйственных нарушениях в системе Академии наук. В 1952 году он был освобож­ден от должности президента АН, был вынужден покинуть Казахстан и уехать работать в Москву.

Добавим, что после смерти Сталина и ареста Берии, в 1955 году, Каныш Сатпаев вернулся на пост президента Академии наук и организовал комплексную научную экспедицию под руководством доктора медицинских наук, будущего академика НАН РК Б. А. Атчабарова. После проведенных исследований областей, прилегающих к Семипалатинскому полигону, было установлено пагубное влияние ядерных испытаний на здоровье жителей региона. Академик И. В. Курчатов также проявил решимость в переводе ядерных испытаний из наземных в подземные, что уменьшило колоссальное вредное воздействие на окружающую природу и людей.

Слова, идущие от сердца

Широко известен факт о продолжительной поездке классика казахской литературы в Японию в 1957 году и его участии в работе Третьей Международной конференции по запрещению испытаний атомной и водородной бомб. Но далеко не все знают об интересных и важных деталях той поездки.

К Японии у Ауэзова было особое отношение с юности. В одной из первых своих статей, опуб­ликованной в журнале «Абай» в 1918 году в Семипалатинске, он анализировал положительный эффект реформ, проведенных в Японии после так называемой революции Мэйдзи. Эти реформы превратили Японию из отсталой аграрной страны в одну из ведущих держав мира. Он хотел, чтобы положительный опыт Японии был использован и в его родном Казахстане.

В путевых дневниках М. О. Ауэ­зов красочно описывает быт, культуру, знаковые объекты Японии и свои впечатления. Особенно взволнован он посещением Хиросимы, где воочию увидел последствия атомной бомбардировки.

Главной целью, конечно, было выступление на пленарном заседании международной конференции в Токио перед представителями многочисленных делегаций со всего мира. В этой связи приведем цитату из статьи Мурата Мухтаровича Ауэзова «Творец вечных ценностей» («Казахстанская правда», 12 апреля 1997 года): «Мухтар Ауэзов при всем его природном такте проявлял решительность и несгибаемость воли, когда речь шла о защите духовных ценностей других людей. Так было, когда он защищал кыргызский эпос «Манас», творческое наследие выдающегося татарского поэта Мусы Джалиля.

Во всей его деятельности было нечто, идущее от природы, высокий синоним которой – гармония. В его произведениях, от первых рассказов и до последнего романа о современности, природа не объект описания, а фундаментальное начало, активно действующее через его совершенное слово. Разрыв гармонии, насилие над природой вызывали особо острую реакцию с его стороны.

Исключительной силой протестующего гуманизма отмечено выступление Мухтара Ауэзова в Токио в 1957 году на Третьей Международной конференции за запрещение атомной и водородной бомб. Его слова шли из сердца, переполненного болью и состраданием.

Он знал, что такое ядерная бомба не понаслышке и не по фильмам, он знал, что атомные и водородные взрывы выжигают его родную землю, землю Абая и Шакарима, превращенную в ядерный полигон. Он видел, как умирают молодые люди от непонятных для них болезней, видел ужас в глазах матерей, рождающих мутантов.

В возрасте пророка, примерно шестидесяти трёх с половиной лет, ушел из жизни Мухтар Ауэзов. Его литературный труд отмечен высшими знаками признания самого большого по территории и самого безжалостного к своим гражданам государства. Государство это кануло в Лету. Но непрерывным остается движение Мухтара Ауэ­зова и его творений в будущее».

30 июня 1961 года в Алма-Ате состоялись похороны Мухтара Ауэзова. В организации и проведении похорон активное участие принимал Каныш Имантаевич Сатпаев. В своей траурной речи он сказал: «Мухтар Омарханович был человеком большого разума; он неустанно работал, трудился на ниве просвещения, образования, познания жизни. Незаурядные способности Мухтара Омархановича поражали нас всех. Наряду с выполнением большой, напряженной работы писателя, он также успешно работал, творил как учёный.

Будучи крупнейшим знатоком русской, казахской, западно-европейской и всей мировой культуры и литературы, Мухтар Омарханович всегда со свойственной ему эрудицией анализировал их, писал о них. Блестяще он знал обычаи и нравы своего народа. Как явился его знаменитый роман об Абае энциклопедией жизни казахского народа, так и он сам был среди нас живой энциклопедией».

10 августа 1961 года Совет министров Казахской ССР принял решение об увековечении памяти Мухтара Ауэзова и соз­дании в Алма-Ате Дома-музея М. О. Ауэзова.

Основную работу по созданию музея возглавила дочь писателя – Лейля Мухтаровна Ауэзова, она руководила музеем 30 лет, вплоть до своей кончины в 1993 году. Необходимо отметить большую помощь первого президента Академии наук рес­публики Каныша Сатпаева и директора Института литературы и искусства им. М. О. Ауэзова Муслима Базарбаева. Известно, что до официального открытия экспозиции Каныш Имантаевич посетил будущий музей и высказал ряд замечаний и советов. Например, предложил усилить раздел, посвященный истории дореволюционной казахской литературы.

…Творческое и научное содружество великих сынов казахского народа Мухтара Ауэзова и Каныша Сатпаева является ярким примером бескорыстной дружбы и беззаветной преданности своему делу во имя процветания науки и культуры Казахстана.