Было тяжело, но мы выстояли

Это первая ступень правового оформления нашей независимос­ти. Если бы этого не случилось, то многие продолжали бы думать (а я знаю, что это так и было), что независимость свалилась нам с небес, то есть пришла сразу. Но если проследить закономерность двух этих событий – декларации и закона о независимости, то сразу выстраивается логика.

25 октября 1990 года постановлением Верховного Совета XII созыва Казахской ССР был принят такой исторический документ, как Декларация о государственном суверенитете Казахской ССР. С 1995 по 2008 год этот день отмечался как государственный праздник. Ранее (24 апреля того же года) в Казах­стане была учреждена должность президента. Это все происходило до принятия 16 декабря 1991 года Конституционного закона «О государственной независимости Республики Казахстан», закрепившего правовой статус независимости. В 2009-м День Республики убрали из календаря, сделав акцент на самом законе о независимости и упустив долгий, упорный и кропотливый процесс подготовки к ней.

Но теперь, к счастью, все звенья в исторической цепи событий восстановлены – День Республики вернулся к нам. Я этому очень рад, потому что тоже имею отношение к тем событиям. Мы, учёные-обществоведы, и на заре зарождающейся независимости, и позже пытались подвести научную основу всем происходящим в обществе процессам. Но начиналось все с декларации, она была исходным документом.

Помню чувства, которые испытали мы, современники тех событий, когда она была провозглашена: сначала – восторг, потом – удивление. Страх от ожидающей нас впереди неизвестности пришел в последнюю очередь, хотя это было уже предсказуемое событие, потому что в конце 80-х годов чётко было видно, что в Союзе грядут большие перемены.

Все, что происходило в те годы в общественной жизни, было неординарным. Для меня, как историка, все это было очень важно, потому что именно тогда наконец-то началась реабилитация жертв политических репрессий. Этот процесс происходил и раньше тоже – после смерти Сталина во времена хрущевской оттепели, но это не касалось лидеров движения «Алаш», целью которых была нацио­нальная независимость Казахстана. И только на пике перестройки, в 1988-м, было принято решение вернуть народу имена Алихана Букейхана, Ахмета Байтурсынулы и других алашординцев.

В сентябре 1989-го был принят Закон «О языках Казахской СССР», где статус казахского языка впервые был определен как государственный. Язык стал мобилизующим моментом движения к настоящей независимости.

С лета 1990 года в союзных рес­публиках стали появляться разные демократические движения на этнической основе, в Казахстане это были «Азат», «Лад» и другие объединения. Вот тогда-то вопрос о реформировании СССР встал во весь рост. Зашел разговор о создании СНГ, но не того Содружества Независимых Государств, которое мы все знаем, а Союза независимых государств, иначе говоря – реформированного СССР. На фоне этого бывшие союзные республики стали принимать декларации о своих суверенитетах. Казахстан не торопился, так как этот процесс был непростым. Это сейчас можно заявлять, что мы благополучно прошли тот период, раньше других встали на ноги, но тогда было много непонятного, хотя, с другой стороны, все чётко понимали, что дальше так жить нельзя.

У многих родственники были разбросаны по всему Союзу, поэтому когда принимали Декларацию о государственном суверенитете, то всех больше всего тревожил вопрос: а как же с границами? Президенты обещали, что они будут прозрачными, но здравомыслящие люди понимали, что очень скоро они из прозрачных станут настоящими, потому что связи – научные, хозяйственные, общественные – стали распадаться на глазах.

Общество тогда тоже разделилось. Старшее поколение говорило, что Союз – наше достояние, мы – держава, которую весь мир боится, надо, мол, ценить это (хотя что же тут хорошего, когда тебя боятся?). Более молодая либеральная часть общества жаж­дала перемен, она говорила о реформах. Радикально настроен­ные утверждали, что надо все сломать и капитально преобразовывать общество.

Потом был ГКЧП (19 августа 1991 года) как попытка предот­вратить намеченное на 20 августа подписание Союзного договора, подводившего черту под историей СССР. Если бы не путч, то все республики вошли бы в Союз независимых государств. Но планы были нарушены – путч потерпел поражение. 16 декабря 1991 года стало логическим продолжением процесса, начатого 25 октяб­ря 1990 года: у нас в этот день был принят конституционный закон о государственной независимости. То есть это была уже реальная независимость после распада Союза.

А Декларация о государственном суверенитете Казахской ССР была принята, ещё раз напомню, 25 октября 1990 года. Люди, с одной стороны, радовались ей, с другой – боялись выйти, что называется, из зоны комфорта, потому что суверенитет – это полновластие, абсолютная власть, то есть отныне ты не живешь в коммунальной квартире, а в отдельной. Но ведь в Союзе все друг от друга зависели. Свою электроэнергию отдаем южным соседям, сами получаем от северных соседей. А что если все это рухнет? И действительно – все стало сыпаться. Начались кризисы, инфляция, бедность, полуголодный образ жизни... Это был тяжелейший период, но мы выстояли.