С 1 июля в Казахстане начала действовать новая модель электроэнергетики

О том, насколько обоснованы эти запросы, мы беседуем с управляющим директором НПП «Атамекен», заслуженным энергетиком РК Жакыпом Хайрушевым.

– Жакып Галиевич, каков механизм действия отечественного рынка электроэнергии и что мешает его нормальному функционированию?

– На рынке электроэнергии есть энергопроизводящие организации, владеющие источниками генерации, – это ТЭЦ, ГРЭС, ВИЭ. Есть и энергопередающие, имеющие собственные сети и подстанции, по которым электрический ток доходит до потребителей.

Деятельность тех и других действительно регулируется. Есть и третье звено на пути к потребителю – энергоснабжаю­щие организации (ЭСО). Вот они-то ничего не производят и не передают, они покупают электроэнергию на торгах и, согласно договорам, продают её потребителям. Но не все ЭСО одинаковы. Меньшая часть их именуется гарантирующими поставщиками, и их сбытовой тариф утверждает КРЕМ. Другие – их армия почти втрое больше – устанавливают стоимость самостоятельно.

Итак, гарантирующий пос­тавщик продает энергию по регулируемой цене. Причём для бюджетных организаций и бизнеса (юридических лиц) антимонопольное ведомство утверждает тариф повыше, чем для населения. Практически во всех областях Казахстана в настоящее время бюджетники оплачивают энергию в пределах 40 тенге за киловатт-час, в то время как бытовые потребители платят от 5,5 до 20 тенге за киловатт-час (цифры приблизительные. – Прим. авт.).

– Получается, гарантирующий поставщик постоянно работает себе в убыток?

– Фактически население стало воспринимать низкие тарифы на электроэнергию как нечто долж­ное. Согласно законодательству, гарантирующий поставщик обслуживает определенную долю бытовых потребителей. Более того, ему не возбраняет­ся работать с бюджетными организациями или юридичес­кими лицами.

При утверждении тарифа сразу оговаривается, что такой поставщик будет обслуживать 30–50% бюджетников области. Однако бюджетные организации (больницы, школы и другие учреждения) могут приобретать электроэнергию только по тендеру. Приведу простой пример.

Учреждение здравоохранения размещает объявление на сайте госзакупок о том, что купит у поставщиков электроэнергию, допустим, по 35 тенге за киловатт-час. Приходят компании, ничего кроме стола и ручки не имеющие, и предлагают энергию по 34 тенге. А гарантирую­щий поставщик, так как его тариф регулируется государством, не имеет права снижать тариф и, конечно, проигрывает на тендере.

Поэтому фактически гарантирующие поставщики всегда находятся в убытке. А нерегулируемые энергоснабжающие организации (ЭСО), среди которых имеются и «непродуктивные посредники», не хотят добровольно брать население на обслуживание, ибо тогда они сами перейдут в категорию убыточных.

– Итак, в нерегули­руе­мые ЭСО стали переходить бюджетники. Что это означает?

– Сейчас идёт эксперимент в трёх областях. Суть его в том, чтобы тарифы сравнялись, и тогда по области сложится усредненный тариф – условно 22 тенге за киловатт-час. Но тогда все – и бюджетники, и бизнес, и бытовые потребители – будут платить по единому тарифу.

– Разве это справедливо? Бизнес извлекает прибыль, потребляя электричество, обычный же потребитель лишь обеспечивает элементарные бытовые нужды?

– Тут нужно отдать должное Правительству, предусмотревшему тот факт, что если в тарифе гарантирующего поставщика были заложены бюджетники, и они ушли к нерегулируемой ЭСО, то тарифную разницу ему добавят. Однако вы понимаете, чем может обернуться постоян­ное повышение тарифа для бытовых потребителей.

Поэтому есть мнение, и я его придерживаюсь тоже, – если нерегулируемая ЭСО забрала бюджетников, которые платят по 40 тенге за киловатт-час, будь добр, возьми хотя бы 5% населения.

– Согласны ли Вы с предложением упразднить нерегулируемые ЭСО и оставить на рынке только одну энергоснабжающую организацию – гарантирующего поставщика?

– Сейчас много публикаций с предложениями убрать всех посредников. Возможно, это и правильно, но тогда рынка не будет. Перейдем к госплану…

А как же развитие энергетического рынка, конкуренция? Я считаю, нельзя одну ЭСО оставлять. Тогда вообще лучше отказаться от них. Но если мы готовы развивать рынок, то нерегулируемым ЭСО следует передать часть бытовых потребителей, хотя бы 5% – это совсем немного.

Необходимо создать всем одинаковые условия – и гарантирующему поставщику, и нерегулируемым ЭСО, вот тогда оживится конкуренция на рынке.

– Насколько мне известно, юридические лица – потребители электроэнергии на рынке тоже находятся в неравных условиях. Действительно ли это так?

– Есть потребители, подключенные к региональным сетям, для которых энергию продают нерегулируемые ЭСО. Тогда стои­мость складывается из цены станции плюс АО «KEGOC», плюс тариф РЭК, плюс ЭСО. И в разных областях она разная – от 15 в Западно-Казахстанской до 23 тенге в Акмолинской.

Дело в том, что электрические станции на территории Казахстана расположены неравномерно, и в некоторых регионах нет собственной генерации. К примеру, в Кокшетау. Поэтому там планируют строить ТЭЦ на 240 мегаватт. Тогда и тариф, возможно, снизится, так как надбавка от KEGOC за передачу по высоковольтным линиям исключится.

Но теперь все эти схемы уже будут неактуальными, так как с 1 июля мы начали жить по новой модели функционирования отрасли электроэнергетики – модели единого закупщика.

– Жакып Галиевич, как так могло получиться, что даже KEGOC, системный оператор, отвечающий за бесперебойную работу всей энергосистемы Казахстана, оказался в долгах?

– Не секрет, что Казахстан давно покупает часть электро­энергии у соседей. Только в прошлом году в моменты пиков мы купили почти полторы тысячи мегаватт электроэнергии из России. Для сравнения: в прежние годы – всего 150 мегаватт. И то не расплачивались деньгами, а по бартеру: мы у соседа взяли, а когда у нас возник профицит, вернули те же 150 мегаватт.

Теперь, очевидно, собственных мощностей нам не хватает. Из полутора тысяч мегаватт вычтем 150 мегаватт и за эту разницу мы должны заплатить соседу уже деньгами. Причём генерация наших ТЭЦ выходит от 10 тенге⁄киловатт-час и выше, а на экибастузской ГРЭС-1 вообще 7–7,5 тенге. Тогда как Россия нам поставляет по 30–40 тенге.

И на кого, вы думаете, вешаются эти убытки? По прошлому году у KEGOC оказалось 10 миллиардов тенге убытков благодаря вот этой покупке. А ведь на данные средства компания могла бы модернизировать свои сети, направить их на собственное развитие, но мы почему-то продолжаем поддерживать соседнюю энергосистему.

– С 1 июля вводится новая модель развития электроэнергетики – единый закупщик. Что изменится?

– Механизм единого закупщика позволит усреднить уровень оптовых цен на электроэнергию между различными регионами и категориями потребителей. При этом «непродуктивные» посредники, которые имели сверхприбыль на рынке из-за разницы покупки дешевой электроэнергии и продажи её по дорогой цене, будут вынуж­дены перестроить свою ценовую политику. Таким образом, должны появиться реальные условия для конкуренции.

Деятельность единого закупщика электроэнергии даёт сигнал инвесторам о возможности ввода значительного объёма новой генерации и подписании долгосрочных off-take контрактов, при этом сгладить новый уровень тарифа и его влияние для конечных потребителей.

Естественно, тарифы для бытовых потребителей поднимутся. При этом мы говорим, что тарифы должны стать справедливыми, то есть покрывать все необходимые расходы энергетиков и быть комфортными для получателей.

Обязательно будет какая-то дифференциация, к примеру, для разных категорий семей (многодетных, малообеспеченных), в том числе через механизм оказания жилищной помощи. Это ещё обсуждается.

Безусловно, нужно создавать условия и для развития отрасли. В настоящее время энергетика регулируется четырьмя государственными органами – министерствами энергетики, индустрии и инфраструктурного развития, экологии и минеральных ресурсов и нацэкономики в лице КРЕМ, но на практике спросить не с кого.

Есть и пятый регулятор – акиматы областей. Когда была чрезвычайная ситуация с ТЭЦ в Экибастузе, первым сняли акима области, хотя эта ТЭЦ на все сто процентов частная. Поэтому, считаю, необходим единый отраслевой регулятор, который по принципу «единого окна» мог бы решать проблемы энергетиков. Пускай это будет комитет или агентство. Ведь Минэнерго в основном решает вопросы нефтегазовой отрасли: в министерстве в пять раз больше департаментов по нефти и газу, чем по электроэнергетике.

– Возврат программы «Тариф в обмен на инвестиции» преподносится потребителям как панацея от главных проблем в энергетике, но подобная программа уже действовала. Не прошло и десяти лет, как отрасли снова потребовались миллиарды на обновление… Как будет отслеживаться эффективность использования средств?

– Теперь «Тариф в обмен на инвестиции» переформатировали, увеличили инвестиционные возможности. Эта прог­рамма, по нашему мнению, позволит в ближайшие 5-6 лет привлечь новые инвестиции и снизить степень изношенности энергетического оборудования минимум на 15%.

Эти «увеличенные» инвестиционные соглашения кроме повышения надежности энергетического оборудования дают хорошие возможности нашим отечественным проект­ным, инжиниринговым и строи­тельно-монтажным компаниям участвовать в реконструкции и модернизации соответствую­щих объектов.

Согласен, что основной проб­лемой развития энергетической отрасли является несовершенст­во контроля над реализацией инвестиционных проектов и работ по модернизации энергетических объектов.

Министерство энергетики планирует ввести в ближайшие шесть-семь лет более 11 гигаватт мощности при бюджете более чем в 7 триллионов тенге. Безусловно, встает вопрос эффективного контроля расходования этих средств. Сегодня мы в НПП «Атамекен» пытаемся с Минэнерго выстроить такую единую мониторинговую сис­тему.

Уверены, что такая система позволит улучшить операционную деятельность объектов энергетики, эффективно отслеживать модернизацию и строи­тельство новых мощностей в режиме реального времени.

– Жакып Галиевич, чего вы ожидаете от этой очередной реформы в отрасли?

– Как я уже говорил выше, данная реформа в первую очередь позволит привлечь инвестиции и наладить порядок на оптовом рынке электро­энергии. Во-вторых, ожидаю развития ВИЭ. В соответствии с энергетичес­ким балансом РК до 2035 года и Концепцией развития энергетической отрасли планируется увеличить долю ВИЭ до 15% от общей генерации к 2030-му.

На сегодняшний день доля ВИЭ в энергобалансе составляет чуть более 4%, однако Национальный оператор сети уже испытывает сложности при балансировании мощнос­тей в энергетической системе. В этой связи возрастает угроза стабильности энергетической системы. Важно сделать акцент на эффективных промышленных системах накопления и хранения энергии.

И наконец, будет сделан акцент на межотраслевой интеграции. Министерство энергетики планирует ввести 11,7 гигаватта мощности на более чем 7 триллионов тенге. Но при таких грандиозных планах в Казахстане слабо развиты энергетическое машиностроение и локализация производств для компонентов электростанций, электрических сетей и систем ЖКХ.

Нужна стратегия локализации производств оборудования для традиционной (компоненты паровых турбин, электротехническое оборудование и другое) и возобновляемой энергетики (башни ветрогенераторов, лопас­ти, аккумуляторы и прочее). Нужно развивать возможности отрасли по газификации угля и в целом углехимии, а также Программу энергосбережения с максимальной локализацией таких технологий.