Почему во Франции усиливаются антиисламские настроения

ФОТО: © Depositphotos.com\godongphoto

Земмур заявляет, что мусульмане должны выбирать между своей религией и Францией; что депортация иммигрантов-мусульман осуществима; что нефранцузские личные имена следует запретить. Он ненавидит «космополитов» и считает, что либерализм разрушает жизнь французских семей.

Земмур уже дважды был осуждён за расовую дискриминацию и разжигание ненависти. Его книга «Французский суицид», опубликованная в 2014 году, разошлась во Франции тиражом более полумиллиона экземпляров. По данным опросов, он может получить целых 16% голосов на президентских выборах в следующем году.

Образ мыслей Земмура находится в русле традиции, восходящей ещё к Французской революции 1789 года. Католические консерваторы и крайне правые интеллектуалы, которые ненавидели светскую республику, возникшую в результате революции, уже давно клеймят либералов, космополитов, иммигрантов и всех остальных врагов их собственной идеи общества, основанного на этнической чистоте, покорности церкви, семейных ценностях. Почти без исключений они являются антисемитами. Когда армейский капитан, еврей Альфред Дрейфус был ложно обвинён в измене родине в ходе печально знаменитого скандала 1890-х годов, все они были на стороне обвинителей Дрейфуса.

Немецкое вторжение во Францию в 1940 году предоставило подобным реакционерам шанс сформировать марионеточное французское правительство в Виши. Земмур благоприятно отзывался о режиме Виши. И он высказывает определённые сомнения в невиновности Дрейфуса.

Все эти взгляды были бы неудивительны, если бы их озвучивал крайне правый агитатор, например Жан-Мари Ле Пен. Но Земмур – сын сефардских евреев, иммигрировавших из Алжира, где они жили среди берберов-мусульман. Во Франции не любят проводить этнические или религиозные различия между гражданами, поэтому происхождение Земмура часто игнорируется. Но оно, возможно, помогает объяснить, почему он дошёл до столь экстремальных взглядов.

Конечно, нет причин, которые бы не позволяли тому или иному еврею придерживаться консервативного мнения. И многие евреи являются страстными патриотами своих стран. Однако национализм среди евреев, живущих в диаспоре, встречается крайне редко, и причины очевидны (Израиль – это немного другая история). Идеи национальной чистоты и враждебности к иммигрантам никогда не приносили евреям ничего хорошего. И в этом, наверное, главная причина, почему, к примеру, американские евреи, в отличие от процветающих членов других меньшинств – ирландцев, итальянцев и всё чаще испаноязычных американцев, продолжают упорно голосовать за демократов.

Уже давно многие евреи, живущие в диаспоре, стремятся ассимилироваться, стать неотличимыми от этнического большинства населения. Как и в случае с другими меньшинствами, часто этот вопрос оказывается классовым: относительное процветание ослабляет связи с традиционной верой и обычаями. Но даже самые рьяные еврейские патриоты Франции, Британии и Америки обычно склонны поддерживать открытость своих обществ и выступают против нетерпимости к иммигрантам.

Во Франции подобные патриоты в основном стоят на стороне универсальных прав человека и других французских республиканских принципов. Таков, например, случай известного философа Алена Финкелькраута, сына поляка, который выжил в Освенциме. Финкелькраут опасается угрозы ислама не меньше, чем Земмур, но не является националистом. По его мнению, ислам грозит либеральным, светским, республиканским идеям, которые Земмур порицает.

Так что же движет Земмуром? Как еврей может стать, предположим, антидрейфусаром? Может быть, память о нацистском геноциде и соучастии в этих преступлениях режима Виши ослабла настолько, что даже еврейский интеллектуал оказывается способен флиртовать с реакционным национализмом без какого-либо чувства стыда или страха. А, может быть, он верит, что разжигание французской враждебности к мусульманам направит потенциальную агрессию в сторону от евреев. Многие французские евреи, особенно евреи-сефарды в бедных кварталах, живут в реальном страхе перед мусульманским антисемитизмом.

Земмур – образец экстремальный ассимиляции. Он никогда не прекращает говорить о своей рьяной любви к Франции. И опять же, в этом нет ничего необычного. Однако осложняющим фактором являются его семейные корни в среде берберов. Мировоззрение, выбранное Земмуром, можно встретить не только во Франции или у сефардов. Например, в Нидерландах у наиболее яростных противников мусульманской иммиграции есть одно общее – семейная история, связанная с Индонезией, бывшей голландской Ост-Индией.

Герт Вилдерс, лидер антииммигрантской Партии свободы, имеет смешанное, европейско-азиатское происхождение. Равно как и другие известные фигуры среди голландских крайне правых, для которых ислам стал навязчивой идеей. Расовая иерархия в бывших колониях была достаточно запутанной. Евразийцы в Индонезии, а особенно те, кто получил голландское образование, не просто старались изо всех сил, чтобы их считали европейцами; они боялись, что их будут считать азиатами (или даже мусульманами). Многие алжирские евреи столь же страстно желали самоидентифицироваться как французы, а жизнь среди мусульман могла легко вызвать у них чувство враждебности.

У некоторых евразийцев в Голландии или евреев во Франции мусульмане в Европе не просто вызывают возмущение, их ужасает идея, что их начнут ассоциировать с ними. Наиболее близкой параллелью может служить отношение некоторых ассимилированных западноевропейских евреев в предвоенный период к бедным еврейским иммигрантам из Восточной Европы. Впрочем, тогда это был скорее вопрос снобизма, а не ненависти. Родственные евреи-ашкеназы не вызывали страх.

Враждебность Земмура к мусульманам сделала его популярным среди некоторых французских евреев, шокированных последними актами исламского насилия, в том числе убийством раввина и трёх детей в Тулузе, а также пожилой еврейской женщины в Париже, которой нанесли ножевые ранения, и другими инцидентами.

Но одновременно Земмур санкционирует фанатизм среди неевреев. Сам Ле Пен лаконично выразил это в недавнем интервью газете «Le Monde». Он заявил, что, поскольку Земмур – еврей, никто не может обвинить его в том, что он нацист, и «это даёт ему огромную свободу». Соответственно, это даёт больше свободы тем людям, которые думают как Ле Пен.